«Именно деньги»

Человек, оказавшийся не у дел, имеет достаточно времени для размышлений. У него есть время поехать «к черту на рога» за обнаружившейся вакансией, чтобы узнать, что она занята, или о том, что надо продавать какую-нибудь дрянь, которую если купят, то из жалости, и ему придется жить на комиссионные. Отказавшись от столь «заманчивой» перспективы, он вдруг видит, что оказался на улице и ему можно идти «куда угодно», что, впрочем, совершенно равнозначно «некуда идти». И он идет, идет, идет.

Кто-то скажет: «Почему Вы написали книгу о деньгах? Разве богатство измеряется только в долларах?» Многие убеждены, что существуют другие формы богатства, более предпочтительные для души. Да, богатство – не только доллары, но и на белом свете живут миллионы людей, которые ответят Вам так: «Дайте мне столько денег, сколько Я хочу, а уж остальным и сам себя обеспечу».

Основная побудительная причина создания этой книги – страх нищеты, парализовавший миллионы мужчин и женщин. Послушайте, что делает этот страх. Рассказывает Уэстбрук Пенглер:

«Деньги – всего лишь связки раковин, металлические кружочки или полоски бумаги. Но существуют богатства сердца и души, которые не купишь за деньги; находящиеся в подавленном состоянии зачастую не могут думать об этом и вообще сохранять присутствие духа. Вот человек выброшен на улицу; он – внизу, он – вне; и то, что происходит в его душе, совершенно отчетливо проявляется в посадке плеч, в том, как он носит шляпу, идет или смотрит. Он не может уйти от чувства собственной неполноценности, находясь среди людей, имеющих постоянную работу, даже если он знает, что неизмеримо Выше их по интеллекту, по характеру и по способностям.

В свою очередь эти люди (даже друзья) испытывают некоторое чувство превосходства и, пусть бессознательно, относятся к нему как к раненому. Какое-то время он имеет возможность одалживать деньги, но их, разумеется, недостаточно для поддержания прежнего уровня жизни, и, в конце концов, никому не одалживают вечно. Причем он одалживает «на жизнь», что лишь усугубляет депрессию, а у самих этих денег нет оживляющей силы денег заработанных. Конечно же, Я говорю не о бездельниках и смирившихся неудачниках, а о мужчинах с нормальным самолюбием и самоуважением.

Полагаю, что женщины, оказавшиеся в подобной ситуации, ведут себя иначе. Замечу попутно, что, рассуждая о людях, ставших лишними, мы почему-то не имеем в виду женщин. Да, редко можно увидеть женщину, стоящую в очереди за миской супа, а тем более нищенствующую. Вы не выделите их, как мужчин, в толпе по каким-либо очевидным признакам. Опять-таки речь не идет об уличных бродяжках что женского, что мужского пола; их, вероятно, одинаковое число. Речь идет о сравнительно молодых, достойных, интеллигентных женщинах. Их должно быть много, но они не выставляют напоказ крах своей жизни. Может быть, они предпочитают самоубийство.

Человек, оказавшийся не у дел, имеет достаточно времени для размышлений. У него есть время поехать «к черту на рога» за обнаружившейся вакансией, чтобы узнать, что она занята, или о том, что надо продавать какую-нибудь дрянь, которую если купят, то из жалости, и ему придется жить на комиссионные. Отказавшись от столь «заманчивой» перспективы, он вдруг видит, что оказался на улице и ему можно идти «куда угодно», что, впрочем, совершенно равнозначно «некуда идти». И он идет, идет, идет. Он глазеет на витрины, на недоступную ему роскошь и чувствует себя человеком второго сорта; он уступает место у витрин тем, кто смотрит на них с активным интересом. Затем он забредает в метро или библиотеку, чтобы дать отдых ногам и немного согреться. Но это не поиск работы – хотя он опять идет.

Он этого не знает, но бесцельность поиска, даже если она еще не запечатлелась в его внешности, сама по себе чревата отказом. Его одежда, оставшаясЯ с хороших времен, еще неплохо сидит, но не может скрыть упадка духа.

Он видит тысячи людей, занятых своей работой, и завидует им в глубине души – всем этим киоскерам, клеркам, аптекарям, кондукторам. Те – независимы, в них бездна самоуверенности и достоинства, а он не может убедить себя, что тоже хороший человек, хотя постоянно спорит с собой и всегда приходит к благоприятному для себя выводу.»

Именно деньги, точнее, их отсутствие, так изменили этого человека. Будь у него немного денег – он опять стал бы самим собой.

Боитесь ли Вы критики?

Никто не сможет сказать определенно, откуда у человека взялся этот страх, но одно очевидно – он в нас присутствует и очень развит. Возможно, за страх критики ответственна та часть природы человека, которая побуждает его не только отобрать у ближнего пищу и имущество, но при этом и оправдать свои действия критикой характера ограбленного. Не секрет, что воры ругают тех, кого обчищают, а политики, добиваясь победы на выборах, не столько демонстрируют миру собственные достоинства и квалификацию, сколько очерняют оппонентов.

Посмотрите, как быстро оседлали страх критики основные производители одежды! Каждый сезон меняется множество деталей в том, что мы носим. Но кто заказывает моду? Естественно, не покупатель, а производитель одежды. Зачем так часто меняются стили? Ответ очевиден: чтобы больше продать. Или автомобили. Каждый сезон выпускаются новые, модные, марки. И мало кто рискнет сесть за руль устаревшего автомобиля.

То, что мы сейчас описали, конечно же, мелочи. Давайте исследуем поведение человека под воздействием страха критики в более существенных обстоятельствах. Ну возьмите, например, любого человека, достигшего интеллектуальной зрелости (обычно это соответствует 35 – 40-летнему возрасту), и если Вы умеете читать его тайные мысли, то обнаружите совершенно определенное неверие в большинство историй, услышанных им в детстве от священника. Но почему же человек, даже в наш просвещенный век, обычно избегает открыто говорить о своем неверии? Да потому, что он боится критики! Потому что немало мужчин и женщин в свое время сожгли на костре за то, что они посмели усомниться ну хотя бы в существовании привидений. Что ж, неудивительно, что мы унаследовали сознание, предрасположенное к страху. В конце концов, не так уж далеко отстоит от нас время, когда за критикой следовали суровые наказания. А в некоторых странах это практика и сегодняшнего дня.

Страх критики подрывает инициативу, разрушает силу воображения, ограничивает индивидуальность, лишает человека уверенности в себе и вообще вредит ему во множестве других случаев. Да… Часто незаживающей раной становится родительская критика. Мать одного из дружков моего детства пестовала его (буквально!), то есть воспитывала пестом, била почти ежедневно, каждый раз завершая сие священнодействие следующим заявлением: «Ой, как по тебе тюрьма-то плачет, ты и до двадцати без нее не дотянешь». И он таки попал в исправительную колонию… в 17 лет.

Критика – это вид сервиса, которого у нас более чем достаточно. Сколько же каждый из нас получил этих бесплатных подарочков! А родственники (собственно, ближайшие)! Я убежден, что родитель, вырастивший своей критикой не столько ребенка, сколько комплекс неполноценности в человеческой оболочке, должен признаваться преступником (а это и есть преступление наихудшего свойства!). Менеджеры, понимающие человеческую природу, извлекают все лучшее из своих подчиненных не критикой, а конструктивными взаимоотношениями. Тех же результатов могут достичь и родители. Критика вызывает в сердце чувство неполноценности или обиды. Но не привязанности. Но не любви.

Боязнь критики: семь симптомов

Этот вид страха почти так же универсален, как и страх нищеты, а его последствия так же фатальны для личности из-за того, что боязнь критики разрушает инициативу и делает бессмысленными любые усилия воображения.

Итак, основные симптомы:

1. Застенчивость – обычно выражается в нервности, робости в разговоре и при встрече с незнакомыми, в неловкости движений, бегающих глазах.
2. Неуравновешенность – неумение контролировать свой голос, нервозность в присутствии посторонних, плохая осанка и память.
3. Слабохарактерность – нетвердость при принятии решений, отсутствие обаяния и умения четко объясниться; привычка «откладывать на завтра», бездумное соглашательство с чужим мнением.
4. Комплекс неполноценности – самоутверждение Языком; привычка говорить «громкие слова», чтобы произвести впечатление (зачастую – при незнании истинного значения этих слов); подражательство в манере одеваться, говорить и вообще в манерах, пристрастие к сочинительству – в основном на тему о своих достижениях. Такие люди часто кажутся самоуверенными.
5. Экстравагантность – стремление к тому, чтобы все было, «как у людей», а это неизбежно оборачивается жизнью не по средствам.
6. Безынициативность – неумение использовать возможности для самопродвижения; боязнь высказывать свою точку зрения, неуверенность в своих идеях, уклончивость ответов в разговоре с вышестоящими; неуклюжесть в манерах и речи; лживость.
7. Отсутствие самолюбия – леность души и тела; медлительность в решениях, внушаемость, неумение и нежелание самоутвердиться; пристрастие говорить гадости за спиной и льстить в глаза; непротивление неудачам, привычка бросать с легким сердцем любые начинания при малейшей оппозиции со стороны, безосновательная подозрительность; бестактность в разговоре; нежелание признавать свои ошибки.